Сегодня исполняется 126 лет со дня рождения Бориса Пастернака.

В память о его волшебном творчестве мы публикуем лучшие, достающие до глубины души, стихотворения и часть личных писем из семейного архива.

Я — человек отвратительный. Мне на пользу только дурное, а хорошее во вред. Право, я словно рак, который хорошеет в кипятке.

С тех пор как он себя помнил, он не переставал удивляться — как это при одинаковости рук и ног, общности языка и привычек можно быть не тем, что все, и притом чем-то таким, что нравится немногим и чего не любят?

Борис Пастернак.png

* * *

Любить иных — тяжёлый крест,

А ты прекрасна без извилин,

И прелести твоей секрет

Разгадке жизни равносилен.


Весною слышен шорох снов

И шелест новостей и истин.

Ты из семьи таких основ.

Твой смысл, как воздух, бескорыстен.


Легко проснуться и прозреть,

Словесный сор из сердца вытрясть

И жить, не засоряясь впредь.

Всё это — не большая хитрость.

* * *

Не убегайте от своей любви… 

Не разрушайте маленькое счастье, 

Не говорите тихо: «Уходи», 

Когда душа разорвана на части. 


Не убегайте от своей любви! 

Не стройте стен, они вам не спасенье. 

Себе не лгите, что свободны вы, 

Кто любит — обречен на заточенье. 


Не убегайте от своей любви, 

Дарите счастье тем, кто рядом с вами. 

Не позволяйте зависти и лжи 

Овладевать вдруг вашими сердцами. 


Не убегайте от своей любви! 

И никогда её не оставляйте! 

И даже если стерты все следы, 

Любите, верьте, только не теряйте! 


Не убегайте от своей любви! 

Сквозь боль и слезы напролом идите! 

Не говорите тихо: «Уходи», 

А просто все забудьте и простите. 


Не убегайте от своей любви! 

Ведь это лучшее, что есть у вас отныне! 

Храните чувства светлые свои, 

Хоть это тяжело в жестоком мире.

* * *

Никого не будет в доме, музыка М. Таривердиев

* * *

Не  плачь, не морщь опухших губ. 

Не собирай их в складки. 

Разбередишь присохший струп 

Весенней лихорадки.


Сними ладонь с моей груди, 

Мы провода под током. 

Друг к другу вновь, того гляди, 

Нас бросит ненароком.


Пройдут года, ты вступишь в брак, 

Забудешь неустройства. 

Быть женщиной — великий шаг, 

Сводить с ума — геройство.


А я пред чудом женских рук, 

Спины, и плеч, и шеи 

И так с привязанностью слуг 

Весь век благоговею.


Но как ни сковывает ночь 

Меня кольцом тоскливым, 

Сильней на свете тяга прочь 

И манит страсть к разрывам.

* * *

Я дал разъехаться домашним,

Все близкие давно в разброде,

И одиночеством всегдашним

Полно всё в сердце и природе.


И вот я здесь с тобой в сторожке.

В лесу безлюдно и пустынно.

Как в песне, стёжки и дорожки

Позаросли наполовину.


Теперь на нас одних с печалью

Глядят бревенчатые стены.

Мы брать преград не обещали,

Мы будем гибнуть откровенно.


Мы сядем в час и встанем в третьем,

Я с книгою, ты с вышиваньем,

И на рассвете не заметим,

Как целоваться перестанем.


Привязанность, влеченье, прелесть!

Рассеемся в сентябрьском шуме!

Заройся вся в осенний шелест!

Замри или ополоумей!


Ты так же сбрасываешь платье,

Как роща сбрасывает листья,

Когда ты падаешь в объятье

В халате с шёлковою кистью.

* * *

Недотрога, тихоня в быту,

Ты сейчас вся огонь, вся горенье,

Дай запру я твою красоту

В тёмном тереме стихотворенья.


Ты с ногами сидишь на тахте,

Под себя их поджав по-турецки.

Всё равно, на свету, в темноте,

Ты всегда рассуждаешь по-детски.


Замечтавшись, ты нижешь на шнур

Горсть на платье скатившихся бусин.

Слишком грустен твой вид, чересчур

Разговор твой прямой безыскусен.


Пошло слово любовь, ты права.

Я придумаю кличку иную.

Для тебя я весь мир, все слова,

Если хочешь, переименую.


Разве хмурый твой вид передаст

Чувств твоих рудоносную залежь,

Сердца тайно светящийся пласт?

Ну так что же глаза ты печалишь?

* * *

Быть знаменитым некрасиво.

Не это подымает ввысь.

Не надо заводить архива,

Над рукописями трястись.


Цель творчества — самоотдача,

А не шумиха, не успех.

Позорно, ничего не знача,

Быть притчей на устах у всех.


Но надо жить без самозванства,

Так жить, чтобы в конце концов

Привлечь к себе любовь пространства,

Услышать будущего зов.


И надо оставлять пробелы

В судьбе, а не среди бумаг,

Места и главы жизни целой

Отчёркивая на полях.


И окунаться в неизвестность,

И прятать в ней свои шаги,

Как прячется в тумане местность,

Когда в ней не видать ни зги.


Другие по живому следу

Пройдут твой путь за пядью пядь,

Но пораженья от победы

Ты сам не должен отличать.


И должен ни единой долькой

Не отступаться от лица,

Но быть живым, живым и только,

Живым и только до конца.

* * *

Мне далёкое время мерещится,

Дом на Стороне Петербургской.

Дочь степной небогатой помещицы,

Ты — на курсах, ты родом из Курска.


Ты — мила, у тебя есть поклонники.

Этой белой ночью мы оба,

Примостимся на твоём подоконнике,

Смотрим вниз с твоего небоскрёба.


Фонари, точно бабочки газовые,

Утро тронуло первою дрожью.

То, что тихо тебе я рассказываю,

Так на спящие дали похоже.


Ошалелое щёлканье катится,

Голос маленькой птички летящей

Пробуждает восторг и сумятицу

В глубине очарованной чащи.


В те места босоногою странницей

Пробирается ночь вдоль забора,

И за ней с подоконника тянется

След подслушанного разговора.


И деревья, как призраки, белые

Высыпают толпой на дорогу,

Точно знаки прощальные делая

Белой ночи, видавшей так много.

__________________________________________

Письмо к будущей второй жене — Зинаиде Николаевне Нейгауз

Борис Пастернак.png

Пастернак и Цветаева – роман без поцелуев

Они почти не были знакомы. Цветаева о нем отзывалась так:

«Всего три молчаливых встречи. Видела его выступления: говорил он всегда глухо, бормотал, ощущение было такое, будто медведь просыпается. И почти всегда забывал свои стихи… Был очень отчужден и мучительно сосредоточен, и его хотелось — как вагон, который встал и всем мешает — подтолкнуть. И постоянно думаешь: «Господи, зачем так мучить себя и других!»»

Пастернак тоже отмечает незначительность и пустяковость их встреч: «Цветаева не доходила до меня».

Но внезапно Пастернак открывает для себя ее стихотворения.

«Я написал Цветаевой в Прагу письмо, полное восторгов и удивления по поводу того, что я так долго прозёвывал её и так поздно узнал…»

И закрутилась удивительная и многолетняя история Любви и Дружбы.

Борис Пастернак.png

«...Я буду терпелива» — пишет Цветаева, — и свидания буду ждать как смерти!»

Увиделись они спустя много лет, уже в Москве. Пастернак деньгами помогал Цветаевой, которая находилась в опале. Существует легенда, что, собирая вещи, он взял верёвку и пошутил, заверяя в её крепости: «Верёвка всё выдержит, хоть вешайся». Впоследствии ему передали, что именно на ней Цветаева и совершила самоубийство.

Комментарии

Пока нет ни одного комментария

Оставить комментарий

Вы можете (в том числе через социальные сети) или оставить комментарий как гость.

Комментарии проверяются модератором. Их появление на сайте может занять некоторое время.

Ознакомлен и принимаю условия Соглашения