Трудно быть дочкой! Очень трудно. Ваша мать звонит в половине девятого вечера и плачет в трубку. Вы хватаетесь за горло, сердце и стену, вы спрашиваете, что случилось. «Ничего особенного, — плачет ваша мать, — все пропало, я знала, что будет плохо, но не подозревала, насколько». Через пятнадцать минут и сорок капель корвалола удается разузнать, что мама расстроена тем, что вы ей не звонили с самого утра.
Трудно быть мамой. Очень трудно. Ваша дочь звонит без одной минуты полночь и говорит, что сейчас зайдет с двумя друзьями, а может быть, с четырьмя друзьями, но не исключено, с шестью-семью, и осведомляется, что есть в доме из готовой пищи. «Ну, — вспоминаете вы продуктовый набор, — гуляш есть, гречка, салат из рыбы. Томатный суп с фасолью. Сосиски вроде бы еще шевелились...»
«Так, — говорит дочь обиженно, — понятно, придется заказывать пиццу».
Трудно быть дочкой. Ваша мать обнаруживает в холодильнике открытую бутылку шампанского и подробно рассказывает всей семье о стадиях алкоголизма вообще, и о неизлечимости женского в частности. Посматривает на вас с видом опытного нарколога, которого забросили в гнездо алкогольного разврата. Проводит неврологические тесты, невзначай. И посреди разговора она вдруг говорит: «А дотронься-ка мизинцем до носа, закрыв глаза».
Трудно быть мамой. Ваша дочь приводит домой молодого человека с зелеными волосами (там, где они есть, потому что на затылке у него выбрита пентаграмма) и бровью, обескураженной обильным пирсингом. Выделяется массивное кольцо с профилем волка. «Мама, — говорит дочь с небольшим вызовом, — это Тихон, и он будет жить в моей комнате. До тех пор (а Тихон, между тем, не снимая солдатских берц, топает по коридору) — до тех пор, по крайней мере (голос дочери взлетает) — пока вы не купите мне машину, потому что тогда мы сможем сесть в машину и уехать».
Слышно, как Тихон поет неприличные частушки.
Трудно быть дочкой. Ваша мать звонит с остановки, что вот она случайно ехала мимо, и сейчас зайдет, занесет внукам пирогов с рыбой и немного куриной ветчины. Вы нервно хватаете все ту же бутылку шампанского и прячете ее в межшкафное пространство, во избежание. Ваша мать сидит, испивает чаю, и все вроде бы хорошо, да только кот, паршивец, охотится на бутылку шампанского, принимая ее, может быть, за особо крупную мышь. Охотится, нападает, побеждает, гремит, грохочет, булькает, мокнет шерстью, выползает к вам на кухню, источая ароматы абрау-дюрсо и почесываясь от ужаса.
Трудно быть мамой. Зеленовласый Тихон сказал вашей дочери, что он не может позволить себе строить каких-либо отношений, так как «еще не оперился». Ушел, традиционно оставив на полу прихожей кружевные следы своих огромных ботинок. Профиль волка унес с собой, на верхушке лица. Дочь отказалась от обеда и избила младшего брата чехлом от бегового конька, неизвестно как приблудившегося в вашу квартиру. К вечеру она всходит на кухню, где вы неистово чистите картофель, и высказывается в духе, что ищите меня в Волге.
Трудно быть дочкой. Мама говорит вам, что вот звонила тетя Зоя, а тете Зое — дядя Юрик, а еще тут при чем-то Лидия Анатольевна из города Стерлитамак, и вот все они ужасались, что вы там пишете в своем блоге. Тетя Зоя сказала, что она бы такую дочь лишила материнского благословения, а дядя Юрик сказал, что он тоже был молодым, но чтобы до такой степени, да никогда в жизни. Что сказала Лидия Анатольевна, вам тоже подробно пересказывают, с упором на то, что она приезжает из Стерлитамака на будущей неделе и ее надо как следует принять. «А как следует принимать Лидию Анатольевну?» — спрашиваете вы себе на голову, потому что мама немедленно бросает трубку, потом немедленно звонит снова и говорит, что не может понять этой вашей черствости к людям, которые носили вас на руках и вышили болгарским крестом на вашем первое платье снежинки.
Трудно быть мамой. Дочь отчаянно топает ногой с рассказом о том, что за зиму растолстела на 3 килограмма и теперь весит сорок девять, как жиртрест-мясобойня. Она щиплет себя за кожу на животе и вскрикивает: ты когда-нибудь видела столько жира?! Понятно, почему меня бросил Тихон, потому что я – самая жирная девушка мира! Она отмахивается руками от всех ваших рассказов об анорексичках, которые похожи на скелет, но которые считают себя жиртрестом. Я и есть жиртрест! — кричит дочь, и цинично ищет в гугле в вашем ноутбуке способы очищения желудка от недавно съеденной пищи.
Здорово быть дочкой. Дочкой быть — самое лучшее. Вас прощают, лепят котлеты и гладят по крашеной голове и говорят: ну что ты, все же будет хорошо, ты знаешь. И вы правда как-то в эту минуту знаете, что все будет хорошо.
Здорово быть мамой. Быть мамой – самое лучшее. Видеть свои черты в чертах своей дочки. Видеть свою улыбку на ее новеньком лице. Слышать свои интонации, отлавливать словечки. Гладить ее по волосам, говорить: все будет хорошо, ты же знаешь. Видеть, что она вам верит.
